Доктор Проктор и его волшебный порошок. Страница 4

— Грушевый лимонад доктора Проктора, — ответил профессор. — В основном вода и сахар с небольшой добавкой полыни, слизи от слоновых улиток и углекислоты… Что-то не так?

Профессор озабоченно посмотрел на Булле, который неожиданно сильно раскашлялся.

— Нет, ничего, — сказал Булле с глазами, полными слез. — Просто я не думал, что тут есть слизь от слоновых улиток…

Бабах!

Булле с ужасом поднял взгляд. Взрыв был не такой сильный, как первый, но Булле показалось, что его схватили сзади за штаны, а дверь из подвала распахнулась.

— О нет! — воскликнул доктор Проктор и закрыл лицо руками.

— В чем дело? — спросил Булле.

— Ты вдруг пустил ветры! — крикнул профессор со своим картавым «р».

— Разве? — прошептал Булле. — В таком случае это был самый громкий пук, какой я когда-либо слышал.

— Все дело в грушевом лимонаде, — сказал профессор. — Я должен был сообразить, что такая смесь взрывоопасна.

Булле набрал еще порошка в ложку, но доктор Проктор остановил его:

— Я очень сожалею, но это не для детей.

— Конечно для детей, — сказал Булле. — Все дети любят пускать ветры.

— Глупости, — возразил доктор Проктор. — Только воздух портить.

— Но от этого порошка нет никакого запаха, — сказал Булле. — Понюхайте сами.

Профессор с шумом понюхал.

— Мм, — сказал он. — Как интересно.

— Вы знаете, как можно использовать это изобретение? — спросил Булле.

— Нет, — ответил доктор Проктор, что было правдой. — А ты знаешь?

— Да, — ответил Булле. Он сложил руки на груди и посмотрел на доктора Проктора. — Знаю.

Вот это и стало началом волшебного Ветрогонного порошка доктора Проктора.

Но сейчас уже почти восемь часов утра, мама стоит на лестнице и кричит, что Булле надо спешить. Это его первый день в новой школе. И о нем расскажет следующая глава.

Глава 4. Новый ученик в классе фру Стробе

На улице пели птички и светило солнце, а в классе царила мертвая тишина. Фру Стробе сдвинула очки ниже по своему невероятно длинному носу и посмотрела на нового ученика.

— Значит, тебя зовут Булле? — медленно сказала она скрипучим голосом.

— Да, и что об этом можно сказать? — откликнулся Булле.

Кто-то засмеялся, но, когда фру Стробе пустила в ход свое знаменитое похлопывание ладонью по столу, мгновенно опять воцарилась мертвая тишина.

— Ты можешь сесть прямо, Булле? — продолжал скрипеть ее голос. — Я почти не вижу тебя над партой.

— Мне очень жаль, фру Стробе, — сказал Булле. — Но я уже сижу прямо. Проблема в том, что я ужасно маленький.

Класс засмеялся еще громче.

— Тихо! — прогремела фру Стробе. Она еще ниже спустила очки, что было легко, так как длина носа позволяла это. — Поскольку ты у нас новенький, не будешь ли ты любезен рассказать нам всем немного о себе, господин Булле?

Булле посмотрел по сторонам.

— Новенький? — сказал он. — Я не новенький.

Если это вы спрашиваете меня, то новенькие для меня как раз вы. Кроме Лисе, ее я встретил вчера.

Все обернулись к Лисе, у которой тут же появилось острое желание провалиться сквозь землю.

— К тому же мне десять лет, — продолжил Булле. — Если бы я был не я, а пара башмаков, то я был бы не новенький, а очень старенький. У дедушки была собака, которую отправили в дом для престарелых собак, когда ей исполнилось десять лет.

Фру Стробе даже не сделала попытки остановить взрыв громкого смеха, а только задумчиво смотрела на Билле, пока смех не затих.

— Клоунские штучки, господин Булле, — сказала она, и на ее тонких губах мелькнула слабая улыбка. — Учитывая твой маленький рост, я предлагаю тебе стоять на парте, когда ты будешь рассказывать.

К ее удивлению, Булле не заставил себя ждать, запрыгнул на парту и подтяжками поддернул штаны.

— Я живу на Пушечной улице с мамой и сестрой. Мы успели пожить во всех районах Норвегии и еще в нескольких районах, которые больше не принадлежат Норвегии. То есть они были частью Норвегии в ледниковый период, но, когда лед стал таять, от нее оторвался кусок и поплыл по морю. Один из самых больших кусков называется теперь Америка, и они там даже не знают, что живут на льдине, которая является частью Норвегии.

— Господин Булле, — прервала его фру Стробе. — Только самое главное, пожалуйста.

— Самое главное, — подхватил Булле. — Я хочу играть на трубе в оркестре в шествии Семнадцатого мая. Играть на трубе — это все равно что целовать женщину в губы. Кто-нибудь может сказать мне, где найти ближайший духовой оркестр?

Все ученики, открыв рот, смотрели на него.

— Ах да, вот что я забыл, — сказал Булле. — Вчера я видел, как один изобретатель изобрел самое главное изобретение в мире. Изобретателя зовут доктор Проктор, а меня он назначил своим ассистентом. Мы назвали это изобретение Ветрогонным порошком доктора…

— Довольно! — крикнула фру Стробе. — Можешь сесть, господин Булле.

Оставшуюся часть урока фру Стробе посвятила объяснению того, почему мы празднуем Семнадцатое мая, но ни один ученик в мертвой тишине класса не слышал ее. Все сидели, уставившись на то немногое, что торчало над партой Булле. Раздался звонок.

На перемене Булле стоял в стороне и смотрел, как другие дети играют в пятнашки и классики. Он увидел, что Лисе тоже стоит в стороне. Только он хотел подойти к ней, как вдруг двое парней постарше, головы которых были очень похожи на две коротко остриженные бочки, преградили ему дорогу. Булле понял, что его ждет. Он сменил уже много школ в своей жизни.

— Привет, коротышка, — сказал один.

— Привет, о вы, гиганты, которые тяжелой поступью ходят по земле и закрывают собой солнце, — нараспев произнес Булле, не глядя вверх.

— Чего? — удивился парень.

— Ничего, бойцовые вы псы, — ответил Булле.

— Ты новенький, — сказал второй парень.

— Ну и что? — тихо спросил Булле, хотя он очень хорошо знал, какой ответ дают на это «ну и что?».

— Новеньких макают в фонтан для питья, — сказал второй парень.

— Почему? — еще тише спросил Булле, хотя знал ответ и на этот вопрос.

Парень пожал плечами.

— Потому что… Потому что… — начал он.

И вдруг все трое — два парня и Булле — хором крикнули:

— ПОТОМУ ЧТО ПОТОМУ!

Двое осмотрелись, нет ли поблизости учителей.

Потом тот, что покрупнее, схватил Булле за воротник и поднял. Второй обхватил ноги Булле. Так они принесли его к фонтану для питья, стоящему в центре школьного двора. Булле висел между ними, как мешок с мукой, и изучал маленькое белое облако, похожее на объевшегося носорога на изумительно синем небе. Он услышал, как все вокруг прекратили игры и присоединились к шествию, негромко переговариваясь в радостном ожидании. Кое-кто стал биться за право заткнуть все другие струйки фонтана пальцами, чтобы осталась только одна очень сильная струя, поднимающаяся на два метра в воздух. Булле понял, что его подняли, и почувствовал холод водяной струи. Кто-то начал считать: «Раз, два…»

— Мы тебя окрестим… — сказал тот, что держал Булле за ноги.

— Малыш-коротыш, — подхватил другой.

— Гениально, Трульс! — крикнул первый. — Мокрый коротыш.

— Помытый коротыш.

И они громко рассмеялись, глядя, как Булле поднимается и опускается. Они держали его прямо над струей, которая била по лицу, попадала в нос и в рот. Булле стал задыхаться и даже подумал, что захлебнется, но тут руки выдернули его из водяной струи. Он огляделся, посмотрел на детей вокруг фонтана, увидел Лисе, стоявшую в другом конце двора.

— Еще, еще! — кричали школьники.